В Бугуруслане и сейчас немало жителей с немецкими фамилиями. А до массового выезда в Германию после 1991 года было гораздо больше. В основном, это представители семей трудармейцев, направленных в 1942 году в наш город для строительства первого в СССР магистрального газопровода Бугуруслан — Куйбышев. Об этой героической и тяжёлой стройке сказано и написано немало. Но, оказывается, были и другие судьбы у немцев Бугуруслана.
Родились за полярным кругом
Некоторое время назад Пётр Петрович Циммерман, председатель городского совета ветеранов. передал мне несколько страниц с распечатанным текстом. «Посмотрите, может, заинтересует, — сказал он. — Кстати, приближается День памяти жертв политических репрессий».
Это были воспоминания Ирмы Грош о том, как её семью в 1941 году принудительно направили на Таймыр и как там жили немцы-спецпоселенцы. Прочитала я их не отрываясь: за откровенным, без нарочитых эмоций рассказом чувствовались боль пережитого в детские годы, горечь тяжёлых утрат. Такое всегда трогает. Чтобы побольше узнать об авторе и сопутствующих обстоятельствах, сделать комментарий для публикации воспоминаний, договорилась о встрече с братьями Циммерман. Как оказалось, двоюродный брат Петра Петровича, Андрей Адольфович, племянник Ирмы Грош по матери. Разговор у нас получился интересным, думаю, не только для меня, поэтому решила подготовить два материла — на основе общения и, отдельно, воспоминания с послесловием.
Выяснился любопытный факт: братья, которых я считала коренными бугурусланцами, родились на Таймыре, место рождения — станок Усть-Хантайка Дудинского района Красноярского края. Так и в паспортах значится. Сразу возник вопрос: что же это за место — станок? У всех на слуху полустанок, но там, на Таймыре, за полярным кругом, о железной дороге и речи не было. «Порывшись» в Интернете, нашла такую информацию: станками на севере называли наиболее удобные места зимних стоянок оленеводов и кочевников, где они вели торг с приезжающими закупать пушнину и рыбу. От этого, видимо, и пошло название небольших поселков в тех местах.
Таймыр… Вспоминаем уроки географии. Самый крупный полуостров России и одновременно самая северная точка всего Евразийского континента. Площадь огромная — 400 тыс. квадратных километров (для сравнения: наша область — 124 тыс. квадратных километров). Вся территория полуострова располагается за полярным кругом.
О жизни на Крайнем Севере мои собеседники мало что помнят: появились на свет с разницей в год в 1953-54 годах, а в 1957-58 годах их семьи приехали в Бугуруслан. Это стало возможным после ХХ съезда КПСС, на котором был осуждён культ личности Сталина. Впрочем, детская память, особенно зрительная, цепкая: она сохранила удивительную красоту тамошних мест, экзотичных ненцев на оленьих упряжках. Кстати, однажды четверо братишек мал мала меньше ушли в самоволку — отправились к отцам, занятым промыслом рыбы. Спустились по берегу к Енисею и пошли вперёд прямо по льду. Матери спохватились, обратились за помощью к ненцам. Те на оленях поехали искать. Благо, бурана не было, нашли по следам путешественников, вернули домой.
— На большую землю перевозил нас дедушка Пётр Гаврилович, — вспоминают братья.— Сначала, летом 1957-го, семью одного сына, через год второго — сразу не получилось. Возвращаться на малую родину, в автономную республику немцев Поволжья, было категорически запрещено. Поэтому искали, где есть родня, туда и ехали.
Вот и в Бугуруслан Циммерманы поехали потому, что здесь жили родственники Андрея по матери — Ааб.
— Когда они готовились встречать нас, — рассказывает Андрей, — показали фотографию соседу Климентию Мерц. А он, увидев там отца, говорит: так это же мой племянник! Из-за срочного выселения и войны многие друг друга потеряли, и вот такая радостная неожиданность, нашли родственников с обеих сторон.
«Каждый сделал свой выбор»
Прошло время. Семьи Циммерман обустроились, жили в южной части города на улицах, носящих имена классиков русской литературы Некрасова и Гоголя. Поскольку в этом районе жило много немцев, в народе его называли «Берлин». Взрослые работали на предприятиях, их ценили за мастерство, аккуратность и ответственность за любое дело. Дети, а их в двух семьях было девять плюс сестра по линии тёти, учились в школе № 12.
— Практически во всех классах были наши родные или двоюродные братья-сёстры, — вспоминают Андрей и Пётр. — Поначалу, бывало, цеплялись к нам и на улице, и в школе, мол, фрицы вы, фашисты. Конечно, было обидно, и до драки дело доходило. Особенно задевало, когда некоторые учителя позволяли недобрые комментарии по поводу нашей фамилии.
Постепенно всё это ушло. Ребята хорошо учились, активно занимались спортом. Пётр и трое его братьев играли на баяне (научил отец), а сестра — на скрипке. О семейном ансамбле писала в «Бугурусланской правде» Лина Павловна Пешкова. Андрей и Пётр учились в нефтяном техникуме, затем служили в армии.
— И вот здесь, а ведь был уже 1972-й год, для меня вновь прозвенел звоночек из прошлого, — говорит Андрей. — Служил на Дальнем Востоке на острове Русский, вновь на край земли занесло, учился на военного связиста. Нашу группу готовили, как я понимаю, для разведработы, освоили «Морзянку» на латинском алфавите. И вдруг приходит директива: убрать из группы немцев и корейцев. Без объяснения причин. А спустя время, уже после учебки, я служил на Камчатке. И там имел допуск к секретной информации, при увольнении в запас давал подписку о неразглашении в течение пяти лет. Вот такие нестыковочки были.
О таймырском прошлом взрослые, во всяком случае с детьми, почти не говорили. Ребята знали, что они работали там в тяжёлых условиях, занимались заготовкой леса, добычей и разведением пушного зверя, ловлей рыбы. Трудились в артелях. Выжили не все. Вот и семья Андрея потеряла сына Павлика — умер от менингита.
— Когда наши отцы встречались и разговаривали, я никогда не слышал от них дурных слов о Сталине, — говорит Пётр. — Более того, отец говорил, что неоспорима его важнейшая роль в достижении Победы над Германией.
— Сейчас, по прошествии десятков лет, мы объективно понимаем, что было тяжелейшее время, враг рвался к Волге, а там — тоже немцы. Сомневались: вроде свои, а вдруг они станут пособниками фашистов? — продолжил тему Андрей.
В результате под каток депортации, а это насильственное выдворение, угодили все, от младенцев до стариков. И не только немцы — корейцы, калмыки, ингуши, чеченцы, крымские татары и другие. При этом семь из них лишились своих национальных автономий. Что это форма политических репрессий и пострадавшие должны быть реабилитированы, государство будет признавать постепенно, с конца пятидесятых до начала двухтысячных. Но республика немцев Поволжья не будет восстановлена.
— Наши родители добросовестно трудились, правильно воспитали детей, — говорят братья. — Они никогда не зацикливались на пережитом, не настраивали нас против своей страны, напротив, учили быть достойными гражданами.
Так сложилось, что после того, как развалился Советский Союз, пришли лихие 90-е, а в Германии появилась программа переселения немцев, немало родственников уехали туда. Разделение семей, конечно, очень больная тема. В Германии живут отец Андрея Адольфовича, его сёстры, у Петра Петровича — два брата, дочери и внуки. А ещё сколько двоюродных и близких разной степени родства! Конечно, они общаются, ездят в гости. Правда, в нынешнем году этому помешала пандемия. «Каждый сам делал выбор. Мы сделали свой», — говорят братья. Андрей и его брат Александр, братья Пётр и Андрей живут в Бугуруслане. Здесь живёт и сын Андрея Адольфовича. Дочь — в Самаре. Сын Петра Петровича — в Крыму. Растут внуки.
За плечами моих собеседников большая трудовая жизнь. Андрей Адольфович много лет работал в подразделениях треста «Западстрой», был начальником базы ПТО и КО, возглавлял профсоюзный комитет строителей Бугуруслана. Сейчас — руководитель общественной приёмной губернатора Оренбургской области в Бугуруслане. Пётр Петрович тоже трудился в строительных организациях, а затем 21 год нёс службу инкассатором в центральном отделении Сбербанка в нашем городе. Ведёт общественную работу как председатель городского совета ветеранов. Так что братья, ветераны труда, активны и по-прежнему в строю.
А записи в паспортах напоминают о прошлом. О том, что они — дети Таймыра. Это их личная история. Как дети репрессированных родителей, несколько раз имели возможность побывать в реабилитационно-оздоровительном центре «Русь» в Оренбурге. Обычно это бывало в октябре. Вместе с другими оренбуржцами братья Циммерман 30 октября ездили в Зауральную рощу, чтобы почтить память жертв политических репрессий. «Мы были поражены, какое там большое захоронение, сколько безвинно пострадавших», — говорят они. Завтра, в День памяти жертв политических репрессий, они планируют в частном порядке (массовые мероприятия по известным причинам отменены) побывать у памятной стелы на улице Фрунзе в нашем городе.
Вера Кабанова. (Воспоминания Ирмы Грош с послесловием будут опубликованы в субботнем номере газеты «Бугурусланская правда».)
