Судьбы людей, целых семей, несомненно, связаны с историей страны, с трудностями, трагедиями и успехами в государственном масштабе. Сегодня рассказ о нелёгкой жизни Ефима Тихоновича Федорина, чьи потомки живут на бугурусланской земле. Эта история станет главой книги, которую готовит к выходу Оренбургское книжное издательство к юбилею Великой Победы.
Человеческие судьбы, сложившиеся в годы Великой Отечественной войны, даже спустя долгие годы не перестают вызывать в потомках трагические чувства потери, сочувствия, жалости и неизбывного горя.
Поколение советских людей, на чью долю выпали страшные и беспощадные годы войн и репрессий, является нашими отцами и дедами, матерями и бабушками. Трудна была их жизнь, полная лишений, несправедливости, тяжёлого труда и зависимости от общественного мнения. Сколько жизней было унесено репрессиями и войной… Сколько судеб искалечено…
Ефим Тихонович Федорин — человек трудной судьбы, сломленный сначала немецким пленом, а потом лагерем, нашёл в себе силы жить дальше, опираясь на поддержку семьи, которая ждала его сначала с войны, а потом из Магадана…
Ефим Тихонович родился в 1907 году в селе Софиевка Пономарёвского района. Все Федорины жили там. Фамилия «Федорин» числится в ревизской сказке от 1811 года!
Семейные корни глубоко вросли в эти земли, принимая в себя от предков веру в Бога, уважение к крестьянскому труду, мастеровитость, любовь к родной природе, стремление к созданию большой и дружной семьи.
Ефим Федорин работал в колхозе «Пятилетка». Не чурался никакого труда: и в поле, и на ферме, на конюшне, в огороде и на строительстве — везде мог себя проявить. Когда пришло время, женился на Вере Федотовне. Родились дети: в 1929 году — сын Александр, в 1932 — Иван, в 1934 — Таисия, в 1936 — Василий.
Весть о начале войны с фашистской Германией поделила жизнь семьи Федориных, как и всех советских граждан, на «до» и «после».
Враг продвигался быстро. По радио тревожно сообщали о первых захваченных городах и сёлах. Звучали слова, призывающие всех, от мала до велика, встать на защиту Родины. Знаменитая фраза: «Враг будет разбит! Победа будет за нами!» и предвоенные рапорты о военной силе СССР давали надежду на то, что война не продлится долго, и мобилизованные вернутся по домам.
Уже 25 июня 1941 года Ефим Тихонович был призван в Красную Армию. Собрали мобилизованных у сельсовета, председатель с горечью в голосе говорил напутственные слова, а матери, отцы, братья и сёстры, жёны и дети прижимались к своим родным, понимая, что видят их, возможно, в последний раз. Играла гармошка, кто-то пел, кто-то кричал о скорой победе и возвращении, кто-то был «навеселе», кто-то выл в голос… Затем будущих солдат погрузили на подводы и повезли в район, откуда их, бывших колхозников, отправят прямо на фронт…
Долго стояла Вера Федотовна за околицей, утирая краем платка горькие слёзы.
Детишки ещё бежали за подводами по пыльной дороге, размазывая слёзы по грязным щекам, с криками «Папка!», пока обоз не скрылся за перелеском.
Красноармеец Федорин попадает в самое пекло — на Белорусский фронт. Из истории мы знаем, что первые месяцы войны являлись кровопролитными, многие части подвергались окружению, попадая в «котёл». Многие гибли, получали ранения, попадали в плен к врагу.
В январе 1942 года в дом Веры Федотовны Федориной пришло извещение, что её муж Ефим Тихонович пропал без вести. «Не жив, не мёртв», — с тревогой и горем говорила женщина о муже.
А он и правда был не жив и не мёртв. Красноармеец Федорин был взят в плен.
Судьба советских военнопленных — это отдельная страница страшной истории войны. Бесправные, голодные, полуодетые, больные и раненые, они направлялись этапом в Германию для работ.
Выживали только самые крепкие и сильные (что и было нужно врагу).
Вспоминая это время, Ефим Тихонович жалел, что не застрелился.
Дороге не было конца. Грузили в эшелон и везли на запад. Каждый день казался вечностью. Всюду холод, боль, стон, смерть.
Добрались до Германии. Ефим Тихонович выжил. Немцы отбирали на разные виды работ по умениям, так Федорин оказался в столярном цехе. А что было делать? Дома ждала семья, и необходимо было выжить и вернуться.
В цехе мастерили ящики для патронов, снарядов и гранат, табуреты и разное по мелочи. Рабочий день длился по 12 часов. Кормили один раз в день отвратительной пищей, позволявшей не умереть. Надсмотрщиками были полицаи из русских, они были особенно жестокими и беспощадными к своим согражданам.
Пленным работникам выдавался определённый набор столярных инструментов, которыми пользовались в процессе работы. И если вдруг пленного заметят в использовании инструмента не по назначению (а иногда в пылу работы можно гвоздочек забить и пассатижами), педантичные немцы начинали грубо возмущаться, называя пленного «русская свинья», избивая и лишая пайки.
Лишь к концу войны, когда исход был ясен, в лагере слегка изменилось отношение к военнопленным: стали лучше кормить, а однажды удалость даже пива выпить.
В 1945 году советские и союзные войска освобождали узников фашистских лагерей. Измученных, истощённых людей везли в тех же вагонах на Родину. Что их ждало? Это стало ясным очень скоро.
Бывших узников разместили в фильтрационных лагерях, находящихся в ведении НКВД, где сотрудники СМЕРШа проводили расследование и определяли дальнейшую участь пленённых когда-то красноармейцев, прошедших ужасы немецкого плена.
Многих «прощали» и отправляли домой. Ефиму Тихоновичу готовилась другая судьба. После расследования ему дали 25 лет лагерей! 25 лет! Ведь он работал на немцев, пусть принудительно, но работал! Именно это послужило основанием для приговора.
Не принималось во внимание, что он попал в плен, что насильно был вывезен в Германию, что работал не по своей воле, что дома его ждёт и надеется на его возвращение семья. Вот так…
За все годы войны Вера Федотовна не получала от мужа ни весточки. А жилось в войну ой как трудно. Труд в колхозе, дом, дети — всё легло на плечи женщин. Длинные трудные дни складывались в месяцы и годы, не отпускали страх и тревога за пропавшего без вести мужа, ежедневные заботы и хлопоты были тяжелы и порой непосильны.
Когда закончилась война, Вера Федотовна продолжала ждать мужа. Ведь стали возвращаться односельчане, то тут, то там по деревне слышались радостные возгласы, смех и слёзы, означавшие возвращение солдата домой.
«Многие уже дома, а Ефимки нет! Не живой, не мёртвый!» — голосила Вера Федотовна. Стали посылать запросы в разные инстанции и узнали, что Федорин Ефим был в немецком плену, за что и был осуждён на 25 лет лагерей.
Надо сказать, что участь бывших военнопленных, вернувшихся домой, была незавидной. Они подвергались всеобщему осуждению, их называли трусами и врагами народа, не давали устроиться на работу, не позволяли получить образование и их не считали ветеранами войны. Но семья не отвернулась от своего отца и супруга! Продолжали ждать и надеяться…
25-летний срок для бывших военнопленных, работавших на немцев, считался год за два. Через 12,5 лет отсидки Ефим Тихонович должен был вернуться, а его всё не было… Опять полетели запросы в органы с одним лишь вопросом: «Жив ли?»
Пришёл ответ, что заключённый Федорин срок отбыл, а дальнейшее его местонахождение неизвестно.
На семейном совете было принято решение ехать в Магадан, найти отца и привезти его домой. На эту миссию был снаряжён сын Василий, который с людьми хорошо сходился, был лёгок на подъём и упёртый до своей цели.
Была зима. Стояли сильные морозы. Проводили Василия на лошади до трассы, потом он доехал до Абдулино, затем на поезде началось его путешествие на Колыму, где его ждала неизвестность. Но цель была одна — вернуть отца!
Добирался Василий больше недели. Когда сошёл с поезда в Магадане, его поразило большое количество людей, которые куда-то двигались, брели, бежали. Одеты все были по-крестьянски: тулуп, валенки, шапка, рукавицы, за плечами вещмешок. «Меня там за своего приняли, — рассказывал позже уже дома Василий, — на мне тот же тулуп и те же валенки».
Поначалу Василий отправился в контору лагеря, где сидел отец. Мрачное помещение с неприветливыми людьми встретило его без особого удовольствия. Начальник, к которому обратился молодой человек, долго не принимал, а потом ответил, что ничего не может сказать о местонахождении бывшего заключённого. Но, сжалившись над прибывшим издалека парнем, всё же посоветовал обратиться в местное управление золотоносными приисками.
Управляющий принял Василия и рассказал, что Ефим Тихонович жив и работает на прииске в кузне, делает инструменты, домой возвращаться не собирается.
Обрадованный и в то же время обескураженный Василий шёл к отцу, которого не видел почти 18 лет… Ефим Тихонович жил тут же, на прииске, в ветхом домишке, который и домом-то назвать трудно. Сердце Василия громко билось в груди, предчувствуя встречу с отцом. Он постучал в дверь «хижины первобытного человека», вошёл.
Залаяла собака. Было темно, пахло грязным тряпьём и рыбой. «Есть кто дома?» — срывающимся голосом спросил Василий.
У печки-буржуйки сидел седой худой человек, одетый в ватник и валенки. У его ног вилась и лаяла собачонка. На голос вошедшего он поднял голову и стал вглядываться в молодого человека.
Василий уже не сдерживал слёз: «Я твой сын, Василий! За тобой приехал, папка!»
Опешил Ефим. Никак не ожидал он такого поворота судьбы. Ведь всё для себя давно решил: «Не вернусь домой! Говорят, там, на земле, не жалуют таких как я». Обнялись отец и сын…
«Мамка ждёт тебя, плачет каждый день, трудно нам без тебя, отец,» — со слезами говорил Василий, рассказывая о жизни дома. Соорудил нехитрый ужин, состоящий из вяленой рыбы и хлеба. Василий достал из вещмешка сало, которое передал для Ефима сосед. Сели за стол, выпили. Отец начал рассказ обо всём, что с ним случилось за эти годы. Пили горькую и говорили о горьком.
— Здесь тысячи погибших на рудниках, а я вот выжил, — говорил Ефим Тихонович, — их даже не хоронили, складывали на берегу, только к теплу рыли безымянные братские могилы. — Утирал слёзы. Курил. — А домой я не поеду. Как в глаза всем смотреть буду? Я же для них предатель! Враг народа! На немцев работал! Не смог застрелиться!
— Отец! Не зря ты выжил, прошёл через плен, смерть и лагерь! Это бог тебя для нас хранил. Поехали домой!
Отец стоял на своём. Потом из-под тряпья, сложенного на топчане, достал свёрток и развернул его. В тряпице, пропитанной каким-то машинным маслом, лежали несколько небольших самородков.
— Поедешь домой, возьмёшь с собой! Это неворованное! Заработал я!
Долго сопротивлялся Ефим Тихонович. На другой день пошли к управляющему прииском.
— Вот, посмотрите, не хочет ехать домой! — говорил Василий, — и так ему говорю, и этак. Он на своём стоит. Помогите убедить отца!
— Чего убеждать, — сказал управляющий, поняв, что без его участия дело не разрешится, — я вот ему сейчас новый срок впаяю за саботаж, тогда по-другому заговорит.
Скрепя сердце всё же согласился Ефим Тихонович вернуться домой. И собачку по кличке Волна взяли с собой.
Купили билеты, сели в поезд и поехали в сторону родных мест. Говорили всю дорогу, ведь столько случилось за эти годы.
Вот, наконец, добрались! Ждали их уже давно. Что тут началось! Слёзы, смех, рыдания, объятия, поцелуи… Соседи сбежались, столпились у окошек, заглядывают, любопытно им, как «врага народа» встречают.
Зажили Федорины потихоньку, помаленьку. Ефим Тихонович — человек спокойный, выдержанный, рукастый. Стали бабы приносить в починку то ведро, то косу. Зауважали.
Хотя были и те, кто осуждал и сторонился: страх в людях неизбывен, да и вера в правильность курса партии и правительства всегда сильна. Зато семья в сборе теперь! Счастливы своей немудрёной сельской жизнью. Многое повидал Ефим Тихонович, видел, как немцы в Германии хозяйство ведут. У себя стал цивилизацию внедрять: одними из первых в Софиевке сепаратор электрический приобрели, потом телевизор, циркулярную пилу.
Работал Ефим Тихонович дома. Плетни плёл, мебель для дома мастерил, за скотиной смотрел. Потом и для других стал делать ульи на продажу. Мёд продавал на базаре. Деньги на семью зарабатывал.
Детей своих любил, а потом и внуков. Учил всему, что сам умел. Иногда Ефим Тихонович собирался в дорогу и ехал в Ригу или Ташкент — проведать сына и дочь.
Внук Пётр Васильевич вспоминает: «Любил я деда Ефима, он для меня всегда примером был. Много нам, детишкам, времени уделял. Когда на рыбалку ходили, он учил, как надо правильно рыбу удить. Инструмент столярный бережно содержал и нас учил. Зайду к нему в мастерскую, а он что-то делает. Обязательно расскажет, что делает, для чего и как. Чтобы я лучше во всём разбирался, выписывал мне журнал «Юный техник». Много рассказывал про лагерь и плен. Я слушал и удивлялся, сколько пережил дед. И какое счастье, что он есть на свете!»
Главным занятием для Ефима Тихоновича оставались пчёлы. Получал и внимательно читал, делая пометки, журнал «Пчеловод». Он в те советские годы выписывал по поч-
те пчеломаток. Сам занимался пасекой и соседей учил.
Только 9 мая менялся в лице… Все отмечали День Победы, шли на парад, неся транспаранты… А дед Ефим оставался дома. Много курил. Вера Федотовна боялась, как б не сделал с собой чего…
Часто спорил с Михаилом (родственник жены). Тот дошёл до Берлина, герой, имеет награды. С его точки зрения, дед Ефим неверно поступил, попав в плен.
Но нельзя судить человека. Никто не знает, как бы поступил, окажись в подобных обстоятельствах.
В 1979 году деда Ефима не стало. Светлый был человек. Пережил столько за свою жизнь, что другой вряд ли бы смог… Оставил о себе светлую и чистую память: трудился, не озлобился, любил семью, что и детям, и внукам завещал.
Индира Арутюнова.